Фанфик «На пороге рая». Часть 1 (из 7)
Рейтинг PG-13. После обморока в лавке колбасника Анжелика приходит к догорающему костру на Гревской площади и отец Антуан открывает ей страшную тайну — граф де Пейрак жив! Авторы: Violetta и Жаклин де ла Круа
Пэйринг и персонажи: Анжелика/Жоффрей, Николя Мерло, Франсуа Дегре, Флоримон де Пейрак, Кантор де Пейрак, Молин, Ля Поляк
========== Часть 1 ==========
— Он горит! Колдун горит!
— Нет же… нет, — хотелось ответить Анжелике, но слезы подступали к горлу, боль дурманила разум, а происходящее казалось каким-то кошмаром без конца. Анжелика в отчаянии цеплялась за последние крохи сознания.
Алый цветок пылал, разбрасывая вокруг искры, и не было сил поверить в то, что происходящее не снится ей. Перед глазами плыл красный туман, в ушах стоял крик малыша Флоримона: «Мама, мамочка, не уходи!». А Анжелика шла к площади, готовая к тому, что и ее саму сегодня казнят. Это был их обоюдный ад. Счастливые годы, наполненные любовью, казались случайными мотыльками, залетевшими на огонек и спаленными жарким пламенем костра на Гревской площади. Колокола звонили по заблудшей душе, а в сердце пылала боль.
— Я иду, любовь моя, — прошептала Анжелика и сделала шаг по направлению к эшафоту. Тьма спасением опустилась на площадь и поглотила людей…
***
Боже, как все болит! Анжелика села на кровати и невольно охнула. Над ней встревоженно склонилась незнакомая женщина.
— Где я? — только и смогла прошептать Анжелика.
В комнате вкусно пахло мясной похлебкой и сушеными травами, закатное солнце с любопытством заглядывало в окна. Сколько же времени прошло?
— Уже пришла в себя, дочка? Мы позвали цирюльника, и он пустил тебе кровь. Мы уж думали, что ты померла, — она подозрительно посмотрела на Анжелику, до крови закусившую губу. — Эй, девка, ты же не собираешься здесь рожать?
— Нет, нет,— Анжелика положила руку на живот. — Это произойдет недели через три, не раньше.
Лицо женщины расслабилось.
-Ну вот и славно. Тебе есть, куда пойти?
Анжелика кивнула, неловко сползла с кровати и направилась к двери.
— А этот колдун, он что, твой родственник?— окликнула она ее.
Анжелика помотала головой.
— Нет, просто я в первый раз видела… такое…
— Да, дочка, мы-то привычные, — посочувствовала ей жена колбасника.
«Как к такому вообще можно привыкнуть?» — подумалось Анжелике.
А потом молнией ее пронзила мысль — как она могла вот так, одним словом, перечеркнуть свою связь с Жоффреем? И почему в душе на это ничего не отозвалось? И куда теперь?
Она вышла на улицу. Похолодало. Вечерние сумерки окутали город синей дымкой. И только в углу площади алели угли, которые раздувал ветер.
Анжелика бродила вокруг костра и вдруг увидела, что из темноты эшафота кто-то вышел робким шагом. Это был аббат.
— Я знал, что вы придете, сестра моя, — заговорил он. — Я вас ждал.
Анжелика посмотрела на него безумным взглядом.
— Зачем? — прошептала она.
Аббат поколебался.
— Не знаю, могу ли я…
Анжелика схватила его за ворот сутаны и он ужаснулся тому горю, которое плескалось в ее глазах.
— Как вы любите его,— невольно вырвалось у него.
— Любила, — эхом повторила Анжелика и опустилась на снег. Судорожные рыдания сотрясли ее тело.
Аббат опустил ей руки на плечи и заставил взглянуть себе в глаза.
— Я открою вам тайну, сударыня. Только потому, что вы сейчас находитесь на грани смерти из-за своей любви, а ввергать ближнего своего в отчаяние — тяжелейший грех… Ваш муж жив.
Анжелика так стремительно вскочила на ноги, что он отшатнулся.
— Жив… Жив… Но я своими глазами видела…
— Успокойтесь,— аббат с тревогой оглянулся по сторонам. — Не кричите. Да, он жив. Король помиловал его. Вместо него было сожжено тело другого осужденного.
Анжелика подняла глаза к небу и счастливо рассмеялась.
— Господи, благодарю тебя, Господи! Он жив, жив!
— Но почти при смерти,— остановил ее отец Антуан. — Его должны были отправить в крепость, но он был так слаб и измучен пытками, что конвойные побоялись, что он просто не выдержит дороги, поэтому и решили пока поместить его в мою обитель, под присмотр братьев-лазаристов.
— Отведите меня к нему,— Анжелика умоляюще сложила руки.
— Я не могу, мадам, это просто невозможно!
Анжелика упала на колени.
— Прошу, я ничем не выдам себя, никто никогда не узнает, что я его жена, клянусь вам! Скажете, что я… я… сиделка! Нищенка, которая готова работать за кров и еду!
Священник заколебался. Анжелика, увидев, что он готов пойти ей навстречу, удвоила усилия:
— Я буду ухаживать за ним, я вылечу его, я сумею…
— Но вы понимаете, что потом вам придется расстаться? Что, как только он поправится, его тут же отправят в крепость?
— Но он будет жив!— выкрикнула Анжелика.
Аббат вздохнул.
— Хорошо, мадам, идите за мной. Но вы не единым жестом или словом не должны выдать себя. И подвяжите волосы — они слишком роскошны для нищенки… И слишком приметны…
Ранние зимние сумерки как-то незаметно перетекли в ночь, мороз усилился, звезды засияли ярче. Редкие прохожие спешили к теплым очагам, к любящим взглядам и сытной пище. «Когда-то и у нас было все то же самое, только пища была вкуснее, дом — богаче, а любовь — жарче…», — думала Анжелика, с трудом поспевая за спешащим к монастырю священнослужителем. «Ничего-ничего, только не вздумай отчаиваться!»
Ноги скользили по подтаявшему за день снегу, но на душе было, как никогда, легко — она знала, что и это испытание будет им под силу, потому что совсем скоро они будут вместе.
Анжелика размышляла обо всем и ни о чем одновременно. Что она скажет ему? Сможет ли не выдать своего волнения? Еще сегодня утром она корила себя, обливаясь слезами, что не догадалась передать Жоффрею весточку через Дегре, этого проклятого Богом палача или еще кого-нибудь, что он так и не узнал, как она любит его, но вот небеса даровали им еще один шанс…
Где-то в подворотнях, верно, бродит сейчас Сорбонна, выискивая молчаливые парижские тени, а Франсуа смотрит ей вслед долгим взглядом и старается не думать о своем проигрыше. Анжелика вздрогнула, заслышав знакомый свист, и поспешила догнать отца Антуана.
Вдали показался монастырь. Величественное здание с отеческой снисходительностью взирало на замерших внизу, ему уже не было дела до земных невзгод, оно служило целям, которые погрязшие в страхах заблудшие души еще не скоро поймут. Отец Антуан осторожно достал резной ключ и недоверчиво взглянул на Анжелику, боявшуюся дышать от волнения.
— Дитя мое, вы уверены?
— Да, да, отец мой!
— В вашем положении….
— Это не имеет значения, скорее, умоляю вас!
— Тогда, наденьте капюшон поглубже и ни с кем не заговаривайте.
***
Прежде, чем отвести ее к мужу, брат Антуан настоял на том, чтобы она привела себя в порядок и поела. Он дал ей серый широкий фартук, такую же косынку, ломоть хлеба и треснутую глиняную кружку с водой.
Она туго заплела волосы, спрятала их под косынкой, закатала до локтей рукава и надела уродливый фартук. Потом наскоро поела и нетерпеливо обратилась к аббату:
— Ну же, пойдемте!
Они двинулись вперед по темному коридору, по которому гулял жестокий сквозняк.
Священник снова обернулся к ней.
— Держите себя в руках. Он в ужасном состоянии. И к нему приставлена стража.
Анжелика молча кивнула.
Он толкнул дверь и они очутились в жарко натопленной комнате, освещенной только пламенем, пылающим в грубо сложенном камине. Огромным усилием воли Анжелика заставила себя остаться стоять за спиной аббата, а не броситься на колени перед кроватью, с которой доносились едва слышные стоны.
— Это нищенка, Мари,— небрежным тоном представил ее стражникам отец Антуан. — Ей некуда идти, я предложил ей поухаживать за нашим больным.
— А она не растреплет?— лениво осведомился здоровенный детина в костюме мушкетера, развалившийся в кресле у камина.
— Нет, господин,— подала голос Анжелика. — Мне очень, очень нужна эта работа, родители выгнали меня из дома, я на сносях…
Мушкетер махнул рукой.
— Пускай помоет его и даст ему попить. Мне недосуг с ним возиться.
Затем он подмигнул молодой женщине.
— Эй, крошка, может, потом заглянешь ко мне в келью?
Зеленые глаза Анжелики вспыхнули гневом, отец Антуан поспешил вмешаться.
— Вы в Божьем доме, сын мой!
Детина раскатисто расхохотался.
Анжелика чуть не споткнулась о ноги второго стражника, сидящего на табурете около кровати. Это был тщедушный юноша, сжимающий в руках алебарду, дрожащий от холода и не смеющий даже заикнуться своему грозному начальнику о том, что продрог до костей.
Анжелика обернулась к двери.
— Отец Антуан, вы не могли бы распорядиться, чтобы сюда принесли жаровню… И что-нибудь поесть…
— Во дает девка!— восхищенно присвистнул мушкетер.— Эй, монах, тащи, что она просит, а то с меня шкуру спустят, если наш смертничек окочурится!
Аббат коротко кивнул и вышел.
Наконец-то Анжелика склонилась над мужем. И едва не расплакалась от острой жалости, пронзившей ее сердце. Она зажала рот руками, чтобы не закричать. Стражник воспринял ее жест по-своему.
— Не бойся, красавица! Да, он страшен, как черт, но еле дышит. Просто не смотри ему в лицо, и все.
Анжелика взяла себя в руки. Легкими движениями она ощупала тело Жоффрея, с отчаянием понимая, что на нем нет живого места, и каждое ее прикосновение причиняет ему нестерпимую боль. Она откинула одеяло и увидела зияющую рану под коленом, и два торчащих из нее жестких белесых обрывка, похожих на китовый ус.
Никогда прежде она не видела ничего подобного. Солдат снова заговорил.
— Помрет он. Я точно говорю. Разве ж после такого выживешь? И нога у него такая жуткая… Что это, а?
И он грязным пальцем ткнул в белые отростки.
Анжелика не успела перехватить его руку. Судорога пронзила тело графа, он жутко закричал и сел на постели. Ошалевшими глазами он оглядел комнату и остановил свой взгляд на побледневшем лице молодой женщины. Минуту они смотрели друг на друга, потом он откинулся на подушки и прошептал:
— Господи, спасибо тебе! Я в Раю…
И снова потерял сознание.
***
Аббат принес жаровню, к которой сразу же протянул озябшие руки тщедушный солдатик, прислонив к стене свою алебарду. Через некоторое время мальчик, прислуживающий в монастыре, притащил ведро с теплой водой и ворох тряпок. «Для перевязки», — уточнил он и выскочил за дверь.
Анжелика сняла с мужа белую рубаху смертника и осторожными движениями смыла с его тела кровь и грязь. Он слегка постанывал, но не приходил в себя. Она потрогала его лоб — жара не было. «Слава Богу!» — с облегчением подумала она. Потом снова, уже более внимательно, осмотрела его раны. Угрозу для жизни представляли только две — ужасающая под коленом и гноящаяся на руке.
В комнату снова зашел аббат и тихонько прошептал, протягивая ей деревянный сундучок:
— Я принес вам снадобья, которые используют при недомоганиях монахи нашего монастыря. Не знаю, найдете ли вы здесь что-то нужное вам…
Анжелика с благодарностью посмотрела на него.
— Эй, Мариэтта! Бросай этого проклятого колдуна и иди сюда!— донесся зычный крик от камина.
Монах сдвинул брови.
— Сударь, я настоятельно советую вам пройти в келью, выделенную вам, и отдохнуть. Ваш напарник и я посторожим вашего пленника до утра.
Мушкетер поднялся и потянулся. Он был настолько огромным, что полностью заслонил собой камин. Потом он сделал шаг по направлению к Анжелике и грубо взял ее за подбородок.
— Ух, какая куколка!
Она ударила его по руке и отступила на шаг назад, упершись спиной в стену. Молодчик хотел было приблизиться к ней, но дорогу ему заступил отец Антуан. Он ничего не говорил, только сурово смотрел на этого непочтительного вояку. Наконец тот, чертыхнувшись, развернулся на каблуках и вышел за дверь, громко шваркнув ею об косяк. Все оставшиеся в комнате облегченно выдохнули.
— Спасибо, отец мой,— слабея от запоздалого ужаса, прошептала Анжелика, сползая по стене. Ее неловко подхватил испуганный солдат.
— Как тебя зовут, сын мой? — ласково обратился к нему аббат.
— Жан, — пролепетал малый.
— Хорошо, Жан, иди, погрейся у камина, а мы с Мари пока полечим нашего больного.
Анжелика откинула крышку сундучка, принесенного отцом Антуаном, и с радостью нашла в нем мазь, заживляющую раны, и несколько обезболивающих таблеток. Она осторожно села на краешек кровати и прижала тяжелую голову мужа к своему плечу.
— Любовь моя, — тихонько прошептала она, легонько касаясь губами его виска.
Аббат покачал головой и протянул ей кружку с водой. Она поднесла ее к губам Жоффрея и слегка смочила их. Он приоткрыл глаза и начал жадно пить. Потом закашлялся. Солдат обеспокоенно посмотрел на них. Отец Антуан махнул рукой — ничего, мол, страшного, отдыхай.
Отдышавшись, граф обернулся, чтобы увидеть, чьи это руки осторожно придерживают его за плечи. Увидев затуманенные слезами глаза жены он хотел было что-то сказать, но она приложила палец к его губам и слегка покачала головой. Он понимающе кивнул.
— Сын мой, это Мари, она будет ухаживать за вами, пока вы не поправитесь, — громко сказал аббат.
— Мари, — хрипло проговорил Жоффрей и внезапно улыбнулся уголком рта.
У Анжелики горло перехватило от переживаний и слезы потекли по ее щекам. Она небрежно вытерла их ладонью и быстро заговорила:
— Ложитесь, вам нельзя двигаться, вы так изранены…
Он позволил ей уложить себя обратно на подушки и на секунду задержал ее руку в своей.
— Выпейте это, — нежно проговорила она, подавая ему таблетку. Он губами взял с ее протянутой ладони пилюлю, и это едва ощутимое прикосновение обожгло ее огнем. Дрожащими руками она налила в стакан воды, и приподняв его голову, дала ему напиться.
Видя, что Анжелика не в силах сдерживать свои чувства, отец Антуан резко отстранил ее от мужа и сурово проговорил:
— Мари, осмотри его раны и перевяжи, пока не прошло действие таблетки.
— Но… Но… — в растерянности посмотрела на него Анжелика.
— Если ты не в состоянии ухаживать за ним, можешь ступать туда, откуда пришла.
Она обиженно поджала губы и снова склонилась над Жоффреем. Но аббат добился своего — она больше не плакала и руки ее не дрожали. Она четкими и быстрыми движениями втёрла мазь в синяки и ссадины, наложила тугие повязки на более серьёзные раны, острым ножичком, раскаленным на огне, аккуратно вскрыла гноящийся нарыв на руке Жоффрея. Во время этой операции он не издал ни единого крика, только слегка постанывал сквозь стиснутые зубы.
Анжелика обернулась к священнику.
— Что мне делать с раной на ноге? — озабоченно спросила она.
— Я думаю, надо отрезать эти белые отростки, которые причиняют ему столь сильную боль, а потом перевязать.
Анжелика с ужасом помотала головой.
— Я не смогу!
— Сможете. Я буду держать его.
И он крепко обхватил Жоффрея за плечи. Анжелика засунула между зубов мужа деревянную палочку, найденную на дне сундучка с медикаментами, раскалила на огне ножик и одним быстрым движением отсекла злосчастные обрывки. Граф выгнулся дугой, зарычал, словно раненый зверь, а потом потерял сознание. Анжелика уронила нож на пол. Аббат, продолжающий удерживать его обмякшее тело, проговорил:
— Ну же, скорее, промывайте рану!
Анжелика вышла из ступора, быстро обработала края раны, вычистила из нее грязь, наложила повязку и в изнеможении упала на табурет.
Отец Антуан отпустил Жоффрея и встал. Потом положил руку на ее плечо и глухо проговорил:
— Вы мужественная женщина.
У Анжелики даже не было сил ответить ему.
***
Аббат почти силой увел ее из комнаты мужа.
— Вам надо отдохнуть, — втолковывал он ей. — Я останусь с ним и тут же позову вас, если ему станет хуже. Кроме того, ваша столь горячая забота о нем может вызвать нежелательные подозрения.
Она кивнула, соглашаясь. Оставшись одна в отведенной для нее келье, она свернулась клубочком под одеялом и тут ее накрыла волна безграничного счастья.
— Жоффрей, ты не умер! — тихонько прошептала она, вспоминая его едва уловимую улыбку и легкое прикосновение губ к ее ладони.
Тут в животе у нее толкнулся ребенок и она улыбнулась.
— Твой папа жив, скоро он поправится и мы уедем далеко-далеко отсюда, где начнем новую жизнь.
Анжелика закрыла глаза и решила завтра же утром сходить к вдове Кордо в Тампль за Флоримоном. Уже завтра их семья будет снова вместе…
И с улыбкой на губах она заснула.
