Глава 5
И все-таки Квебек!
Город, сверкающий в самом сердце американского континента, словно редкая жемчужина.
Он много успел пережить за свою недолгую историю: его неоднократно завоевывали, утрачивали и обретали вновь. Но для кого? И зачем?
Квебек не представлял никакой ценности.
Окутанный мраком в глубине американских лесов, он более семи месяцев в году был закован во льды и отрезан от окружающего мира.
И все же, размышляя, Анжелика осознала, что теперь ни за что на свете не откажется от этого путешествия.
Ничего не поделаешь, они должны приготовиться ко всему. Если в Квебеке их ждут пушечные ядра и враждебность жителей, они все равно высадятся и перезимуют там. Желание непременно попасть в Квебек вдруг стало непреодолимым. «Я больше ни о чем не прошу», — шепотом, по-детски, взмолилась она. Провести грядущие холодные месяцы в настоящем французском городе, полном жизни и тепла, посещать балы и участвовать в религиозных шествиях. У нее появятся соседи, друзья, которых она сможет пригласить на чашечку шоколада или кофе. И само собой, уютные вечера у фаянсовой печки Виля д’Авре, о которых он ей уже все уши прожужжал. Она отведет Онорину к сестрам-монахиням обучаться грамоте, а сама прочтет литературные новинки, привезенные из Франции. Вот уже много лет она не была в курсе того, о чем пишут ее лучшие умы. Она прогуляется по ювелирным лавкам и изысканным магазинам, чтобы выбрать милые вещицы и завести новые знакомства. Анжелика предвкушала катание на коньках по замерзшему Святому Лаврентию, рождественскую службу в соборе с проповедью самого епископа, прием у губернатора в честь праздника в день Богоявления и, конечно же, карнавал, где под покровом масок и костюмов неизменно разыграется немало сцен и скандалов. Виль д’Авре обещал держать ее в курсе всех любовных интриг.
Эти видения и мечты настолько взволновали Анжелику, что постепенно воспоминания о Вапассу отошли на второй план. На ее жизненном пути довольно было пустынь, страха и смерти, подстерегающей на каждом шагу.
Год назад в захваченном канадцами форте Катарунк Жоффрей, крепко прижимая ее к себе, сказал:
— Если мы выберемся из расставленных нам ловушек невредимыми, то я готов поручиться, что придет день, и мы станем сильнее, чем они.
И этот день наступил. Они не только выжили, но и обрели могущество. Всего за год они в изобилии запаслись золотом и серебром, основали вдоль рек многочисленные колонии, обзавелись горными шахтами и удобными гаванями, открывающими доступ к богатствам Америки, заключили союзы с самыми значимыми индейскими племенами, а кроме того, совсем недавно Жоффрей де Пейрак распространил свое влияние и на Восточном побережье Акадии, купив земли старика Николя Пари с их рыбными промыслами, где среди песка и гальки добывали «живое золото» — треску.
Но она до сих пор не могла без дрожи думать о том, что выпало на их долю. Да, Жоффрей оказался прав. Они выжили.
Теперь уже неважно, что смерть подстерегала их сотни раз. Они могли погибнуть от рук канадцев, ирокезов, или просто от суровых условий жестокой зимы. Форт Катарунк сгинул в огне, и они вынуждены были углубиться в более отдаленный и пустынный регион.
Там они прошли через цингу и голод, и если бы не ирокезы Уттаке из долины Пяти Племен, чудом объявившиеся под конец зимовки с мешками фасоли, они не продержались бы в ту пору в Вапассу и двух дней.
Эти воспоминания вызвали у нее резкий приступ головокружения, какие бывают от истощения, совсем как тогда, когда рядом с ней дремала Онорина, ослабевшая, с опухшими деснами, и к ним неумолимо приближался последний час, как и ко многим первым поселенцам Нового Света, которым пришлось обрести вечный покой в одиночестве и без надежды на спасение.
Нет, она бы не смогла еще раз пройти через все это, по крайней мере, не вернув себе прежде вкус к более тихой и безмятежной жизни.
В душе она признавалась себе, что больше не желает влачить жалкое существование среди бедноты, каковым оно стало для них в верховье Кеннебека. Она не готова снова портить кожу на руках, разводя огонь, ломать ногти, подвешивая котел на крюк над очагом, сгибаться под тяжестью хвороста, чтобы накормить, позаботиться и спасти во враждебных лесах нескольких изможденных, но тем не менее ценных людей.
Ей хотелось веселиться и танцевать, возродиться и найти себя. Ту самую Анжелику — французскую знатную даму, графиню де Пейрак, фаворитку короля, а также утвердиться в новом статусе — дамы с Серебряного озера.
Она должна отыскать в себе силы противостоять призрачным теням прошлого, окружавшим ее тягучим туманом, в котором на миг являлись, тут же растворяясь, давно забытые лица. «Анжелика! Анжелика! Где ты? Какая ты теперь?.. Мы все еще не можем стереть тебя из нашей памяти…». Некоторые из них стали уже совсем нечеткими, но она без труда узнавала их. Безымянные образы возникали перед ней в подтверждение всех тех тревог и пламенных страстей, которые всегда вызывают в людях неизвестность и красота, страх незнакомого или непонятного… Квебек должен стать их пристанищем, с ним связаны ожидающие ее перемены, о которых она иногда думала с восторгом, предвкушая все радости и удовольствия жизни в большом городе, но в то же время ее разум восставал против путешествия, риск которого очевиден, и воображение рисовало мрачные перспективы. Но разве у нее был выбор? Судьба вела их, и они шли вперед, оставляя позади огромные просторы неизведанной земли.
После Гаспе их путь лежал по необъятной, как море, великой реке. Сопровождаемые попутным ветром, они преодолевали огромные, почти океанские волны и туманы, белой пеленой застилавшие горизонт. Не окажется ли залив Святого Лаврентия, по которому вдали от едва различимых берегов на всех парусах шли пять кораблей флота графа де Пейрака, всего лишь ловушкой?
Словно непреклонный страж, холодная северная осень, за которой неизменно последуют льды, снегопады и бури делала невозможным их возвращение.
Им оставалось лишь одно — продолжать путь вверх по пустынным водам реки, постепенно проникая в тихий и таинственный край с его необъятными лесами, чернеющими вдалеке на фоне облаков. И вот, когда они ощутят себя совсем затерянными в глубине неизведанного региона, в самом сердце темной, неприступной и бесконечной чащи, перед их глазами предстанет ГОРОД… С домами из белого камня, с серебристой черепицей крыш, живой и независимый, беспокойный и недружелюбный — французский город Квебек.
Изумительная игрушка, необъяснимое чудо, сродни острову в океане, маленький Париж, уголок Версаля, болтливый, надменный, элегантный, набожный, беззаботный, одинаково отдающийся молитве и искусству, роскоши и войне, мистике, адюльтеру и раскаянию, политическим интригам и грандиозным авантюрам. Оазис в пустыне, цветок цивилизации в диком примитивном мире, убежище и защита от союза хладнокровных и безжалостных стихий, угрожающих человеческой жизни: голода, холода и враждебных дикарей.
И разве отец де Вернон, которому она исповедалась летом, не сказал ей: «Отправляйтесь в Квебек, пусть это и будет вашим покаянием! Отправляйтесь в Квебек! Имейте мужество появиться в городе без стыда и страха. В конце концов, может быть, это пойдет на благо американской земле».
А теперь он мертв, убит. В память о нем она чувствовала себя обязанной исполнить епитимью, которую он на нее наложил: поехать в Квебек!
И какое значение имела лилия, выжженная на ее плече, ведь «жизнь — прекрасна».
Этой зимой она будет посещать балы, званые ужины, играть в карты, а солнечными и ясными днями — прогуливаться по крепостным стенам с Онориной, любуясь Лаврентийскими горами, возвышающимися вдали.
