Глава 3
В заливе Шалёр они взяли на борт местного лоцмана. Семейные и прочие дела привели его на восточное побережье Акадии, и он был не против по пути обратно в Канаду заработать немного денег. Он предлагал услуги проходящим кораблям, зная все пороги и подводные течения Святого Лаврентия, которые им приходилось преодолевать, продвигаясь от острова к острову. Большинство акадийцев, находившихся на борту, подтвердили его надежность и способности. Жоффрей де Пейрак вручил ему кругленькую сумму, чтобы окончательно обеспечить его нерушимую преданность. Эспри Ганемон, так звали лоцмана, был убежден, что доверенный ему флот без осложнений доберется до Квебека.
Сейчас именно он вполголоса обратился к Пейраку:
— За нами следует какой-то корабль.
Анжелика, уловив его слова, вскочила и инстинктивно прижала к себе Онорину и Керубино, пытаясь защитить их.
Увидев, что она встала, гости из вежливости последовали ее примеру. Они не расслышали слов лоцмана, и их взгляды обратились к Жоффрею де Пейраку.
Тот воспринял новость без особого волнения.
Так как все были уже на ногах, он тоже поднялся, продолжая спокойно курить.
От реки веяло прохладой, стало совсем темно. Матросы развешивали фонари на верхней палубе. Наступило время расходиться.
Граф медленно и с видимым удовольствием в последний раз вдохнул в легкие голубоватый дым, а затем положил окурок тлеющей сигары в небольшой серебряный кубок, в котором осталось немного воды.
— Что происходит? — спросил Виль д’Авре.
Жоффрей повторил:
— Какой-то корабль следует за нами.
Все головы непроизвольно повернулись к реке, пытаясь что-нибудь разглядеть в кромешной тьме.
— Вы хотите сказать, что какой-то корабль идет вверх по реке Святого Лаврентия вслед за нами? — вскричал д’Урвилль и, пожав плечами, добавил: — В это время года?.. Невозможно. Это было бы безумием!
— Может, это королевский военный корабль, посланный на помощь Квебеку? — предположил кто-то.
Пейрак усмехнулся:
— Какая опасность угрожает Квебеку? И кто мог заранее узнать о моих намерениях отправиться в Квебек осенью?
— Некоторые мысли доходят быстрее, чем корабли, и могут на расстоянии воздействовать на умы.
Граф покачал головой:
— Я бы не стал говорить о каком-то колдовском вмешательстве. Король Франции не из тех людей, кто управляет страной, опираясь на магические формулы, и не из тех, кто поддается их влиянию. По крайней мере, как вы недавно справедливо заметили, мне кажется, что король сделал бы все возможное, чтобы этот корабль пришел в Квебек до появления первых льдов и… раньше нас.
— А вы не верите в колдовство, мессир граф?
— Я этого не утверждал.
Пейрак наклонил голову, пытаясь разглядеть того, кто задал вопрос. Это мог быть Фальер или один из акадийских сеньоров — Вовенар или Сент-Обен. В это мгновение к нему подошел Эриксон:
— Монсеньор, будут ли какие-то распоряжения по поводу замеченного судна?
— Пока нет. Мы сейчас на якоре, и лучше всего подождать до утра. Как, без сомнения, поступит и неизвестный корабль, который так же, как и мы, не сможет продолжать путь в полной темноте.
Канадский лоцман подтвердил слова Пейрака, добавив, что корабль, о котором идет речь, лег в дрейф сразу после полудня, огибая Крысиный мыс, что на левом берегу.
— Это довольно далеко, — заметил Карлон, плотно укутываясь в плащ так, что воротник доходил ему прямо до носа. — Как вы узнали о нем?
— От людей, которых я отправил по земле и которые обеспечивают нашу безопасность с тыла, следуя за нами по южному берегу реки с самого Гаспе. Они послали сообщение с индейцем.
— А может быть, речь идет о каком-нибудь акадийском судне? — предположила Анжелика.
Граф возразил:
— Не думаю. Нас бы предупредили о нем еще в Тидмагуше. Кроме наших судов, которые получили предписание оставаться на восточном берегу и возвращаться в Голдсборо еще до того, как мы с ними разделились и пошли вверх по течению, или «Бесстрашного» пирата Ван Рейка, который отправился в Карибское море, я не вижу других кораблей, которые бы рискнули в это время года совершить путешествие по реке Святого Лаврентия. Не так ли, месье де Вовенар? Вы ведь тоже предпочли подняться на борт моего корабля и не испытывать судьбу, пустившись в подобную авантюру на вашем суденышке?
— Конечно! — ответил Вовенар, пожимая плечами.
Ему беспокоиться было не о чем. Он выбрался в Квебек, чтобы попытаться добиться от де Фронтенака освобождения от налогов и заодно навестить даму, на которой подумывал жениться. Живя в глуши канадских лесов, он едва ли мог знать о разногласиях между хозяином Голдсборо и Новой Францией и не видел причин, мешающих ему воспользоваться случаем и прибыть в столицу на хорошем корабле и в комфортных условиях.
— Может быть, это англичане?
Пейрак задумался и склонил голову:
— Думаю, нет. Кроме нашего отважного друга Фипса, который уже получил сполна в этом году и который, должно быть, уже вернулся в Бостон, не привлекая лишнего внимания, я не знаю никого в Новой Англии, кто бы решился в одиночестве забраться в глубь французской территории, рискуя нарваться на льды или быть схваченным. Вероятнее всего, речь идет о торговом судне из Гавра или Нанта, которое поздно вышло из порта и теперь из-за сильного ветра задерживается с прибытием. Путь занял у него четыре месяца вместо одного, думаю, в этом дело.
Продолжая говорить, граф сделал несколько шагов и оказался рядом с Анжеликой. Было очень темно, поэтому она скорее ощутила, чем увидела его. Она уловила привычный аромат табака и фиалок, исходящий от его одежды, и почувствовала его руку на своих плечах. Жоффрей нежно обнял Анжелику, все еще прижимающую к себе детей.
— Что вы собираетесь делать? — спросил Карлон.
— Я уже сказал вам. Ждать… Ждать рассвета, ждать, когда этот корабль подойдет ближе.
— И тогда?
— Тогда… все зависит от его намерений. Если он атакует нас, мы будем защищаться. А если нет… В любом случае, я попытаюсь выяснить, откуда он, что за люди на его борту, какой груз он везет в своих трюмах.
— Слова настоящего пирата! — воскликнул интендант, у которого от негодования даже дух захватило.
— А я и есть пират, мессир, — отозвался Жоффрей де Пейрак с пугающей мягкостью в голосе. — По крайней мере, так говорят.
Анжелика смогла различить сквозь темноту улыбку на его губах.
— …А еще я колдун, которого заживо сожгли на Гревской площади в Париже шестнадцать лет назад.
Наступила мертвая тишина. Виль д’Авре попытался шуткой разрядить обстановку.
— Однако вы живее всех живых, — расхохотался он.
— Будучи колдуном, я смог выпутаться… Мессиры, давайте отбросим шутки в сторону. Король Франции — надо отдать ему должное — изменил приговор. Граф де Пейрак де Моренс д’Ирристрю, тулузский сеньор, не был сожжен, но ему предстояло исчезнуть навсегда. Сегодня же он возвращается!
На этот раз тишина была долгой. Все забыли даже о таинственном корабле.
— А король… Он помиловал вас? — наконец спросил интендант.
— И да, и нет. Скорее предпочел предать забвению. Это ещё одна причина, почему я решил вернуться в его владения. Я хочу напомнить ему о себе. Прошло много времени. Слишком долго я скитался по свету из-за того приговора.
Появились матросы с горящими фитилями в руках и начали зажигать фонари, поддерживаемые изящными медными рожками. Свет сразу же резко очертил лица людей, на которых застыли разные выражения. Виль д’Авре ликовал. Ситуация осложнялась, но становилась все более увлекательной. Карлон был бледен. Ловушка, в которую попал интендант, оказалась гораздо хуже, чем он предполагал. Старые товарищи Пейрака — Эриксон и д’Урвилль — не выглядели удивленными, хотя и были заинтригованы неожиданным признанием графа. Впрочем, от него можно ждать чего угодно, и они давно уже привыкли к этому. Он никогда не поступал безрассудно и всегда действовал по заранее продуманному плану и с определенной целью.
Те, кто недавно служили под его началом, к примеру, Барссемпуи или Ванно, также отнеслись к его словам довольно равнодушно. Все они были джентльменами удачи, каждый со своей судьбой и тайнами, принадлежащими только им, и они сами решали раскрыть их или же хранить до самой смерти.
Сегодня капитан всей флотилии Голдсборо решил заговорить. Ну что же, это его личное дело.
Анжелику слова Жоффрея ошеломили и встревожили. Она содрогнулась, услышав, как ее супруг делает столь страшное признание.
Именно тогда, когда она почувствовала довлеющую над ними угрозу, исходящую от короля Франции, несмотря на расстояние, Пейрак вдруг открыто заявил: «Сир! Вот я! Тот самый тулузский сеньор, которого вы когда-то приговорили к смерти, чтобы сокрушить его величие, бросавшее тень на вашу персону. Я воскрес!»
Подобного рода провокация, разве это не было безумием?
Ее мысли, словно эхом, отозвались словами интенданта Карлона:
— Вы решительно сошли с ума! Подобное заявление! Перед всеми нами! Король Франции обладает огромной властью, а вы с ней не считаетесь!
— Почему же? Что из сказанного мною сейчас неизвестно его величеству? Я сомневаюсь, что он мог предугадать мои намерения посетить Квебек этой зимой, но я более чем уверен, что он в курсе всего, что имеет к нам отношение, благодаря донесениям, которые ему отправляют и в которых упоминается, что я расположился в Мэне. Вот уже три года, как я нахожусь в Северной Америке, не скрывая настоящего имени — граф де Пейрак де Моренс д’Ирристрю. Я дал ему достаточно времени вспомнить своего вассала, которого он приговорил и изгнал когда-то, и, быть может, взглянуть на него иначе. Сегодня я тоже обладаю некоторой властью. Прошли годы. Король сейчас в зените славы и, возможно, посмотрит на сложившуюся ситуацию более благосклонно.
— Тем не менее! Немыслимая дерзость! — повторил Карлон.
— Я полагаю, что не вызову недовольство его величества.
— Вы — настоящий игрок!
— А вы, господин интендант, разве не лукавите? Вы и впрямь не слышали никаких намеков на те давние события? Разве власти Квебека не осведомлены обо всем? В донесении, посланном господину де Фронтенаку, наверняка упомянуто об этом. Я повторяю, что с тех пор, как нахожусь в Новом Свете, я никогда не стремился скрывать ни своего настоящего имени, ни титула, и при желании можно было легко справиться обо мне в Париже. Я даже знаю, что отец д’Оржеваль взял на себя труд сделать это.
Интендант пожал плечами и испустил вздох, способный заставить вращаться ветряные мельницы:
— Конечно, ходили кое-какие слухи, но что касается меня, то признаться, я никогда не придавал им большого значения. Говорили даже, что ваша жена — Демон Акадии, я находил всё это несерьезным. Все те толки о вас и о вашем обвинении в колдовстве и приговоре, я воспринимал лишь как излишне разгулявшуюся фантазию сплетников. И теперь мне тяжело слышать подтверждение им из ваших собственных уст.
— Так значит, у вас не было возможности лично прочитать донесение, месье интендант?
— Нет, мессир! Наш губернатор, мессир де Фронтенак, хранит его в тайне. Я даже не знаю, показывал ли он письмо его светлости магистру Лавалю. Во всяком случае, иезуиты его не видели.
— Вот и прекрасно! — радостно воскликнул Пейрак. — Я меньшего и не ждал от моего брата-южанина, и я предвижу успех всей нашей кампании. Господа, вам незачем беспокоиться. Я направляюсь в Квебек, чтобы развеять все недоразумения. Не знаю, сколько лет мне еще отведено ступать по земле, но сколько бы ни было, я хочу провести их в мире с моими соотечественниками и моими близкими, работая на благо всех и ради процветания страны, которая приютила нас. В этом наши помыслы схожи, не так ли, господа?
— Конечно! — горячо поддержал его Виль д’Авре. — Пират вы или колдун, или и то и другое вместе, для меня, по чести сказать, имеет значение лишь то, что вы — самый богатый человек в Америке, и в наших же интересах прийти к взаимопониманию. Не правда ли, мой дорогой интендант? Поднимем же бокалы за успех всех наших предприятий, какими бы они ни были! Вино просто восхитительно. Правда, в нем многовато сладости, чтобы подавать его к мясу, но с пирожными — просто великолепно. Это испанское вино, не так ли, мой дорогой граф-колдун?
— Да, действительно. Ван Рейк привез мне его из Нью-Мексико. Я заказал ему несколько бочонков французского вина — бордосского или бургундского, но… у него не представилось случая. В трюме у меня остались лишь пара бочонков, которые я везу из Голдсборо в подарок для мессира де Фронтенака. Я слышал, что он часто устраивает приемы и жалуется на отсутствие хорошего французского вина. Он настоящий гурман.
— Мы, французы, все гурманы. Это наш недостаток. Но увы, граф, находясь на борту вашего корабля, вряд ли мы сможем избавиться от него. Так давайте выпьем! Улыбнитесь, Карлон! Ведь жизнь так прекрасна!
Куасси-Ба, обойдя всех по кругу, вновь наполнил кубки.
