Гостей поселили на втором этаже, в двух просторных комнатах.
— Господа, если что-то понадобится, можете обратиться к любому слуге. Ужин будет в 18.00, то есть через 40 минут. Внизу есть большая библиотека, она к вашим услугам. Отдыхайте.
Сама Анжелика с наслаждением погрузилась в приготовленную для неё ванну. Ничто не успокаивало её так, не одаривало живительными силами, как вода. Через 10 минут, посвежевшая, она вернулась в детскую. Наконец, малышам удалось полноправно завладеть мамой. Кантор устроился у неё на коленях, а Флоримон с собакой на подушечке у ног, при этом подушечку занимала собака.
— Мама, когда же мы теперь отправимся в лес?
— Обязательно поедем, Фло. Мне дали две недели отпуска, за это время точно выберемся на природу. — Анжелика зарылась головой в кудрявые волосы малыша, который свернулся клубочком у неё на коленях — ну, что вы тут без меня делали?
— Сначала играли с собакой во дворе, потом в мячик с Барбой, — принялся загибать пальчики Флоримон, — потом скучали по тебе, потом слушали сказку, потом обедали, потом Барба уложила нас спать, но мне спать не хотелось, а Кантор сразу заснул.
Анжелика гладила тёмные кудри своего первенца, умиляясь, как серьёзно подходит он ко всему, как ясно и вдумчиво говорит. Её малыш. Такой красивый, такой заботливый. Она наклонилась и поцеловала его в лобик:
— Мне становится очень грустно, когда вы скучаете.
— А откуда ты знаешь, скучаем мы или нет?
— Я же ваша мама, я всегда чувствую это.
— Мы больше не будем скучать, честное слово! Мы постараемся, правда, Кантор?
— Угу. — Ответил карапуз.
— Скоро ужин. Давайте мы с вами оденем что-нибудь нарядное, у нас же гости.
— Да, правильно, — важно подтвердил Флоримон.
— Это из-за них мы не поехали в лес. А теперь ещё будем для них наряжаться? — воскликнул до крайности удивлённый голосок Кантора.
— Ну как ты можешь, дружок! — Анжелика улыбнулась, — они же не виноваты, что так получилось. А наряжаться будем не для них, а для себя, согласны?
Удовлетворённые ответом, дети тут же согласились. На Флоримона надели изящный красный костюмчик, а на Кантора — зелёный. Анжелика с гордостью смотрела на своих сыновей. Такие разные, и такие похожие…
— Мам, а ты так пойдёшь? — голосок Кантора прозвучал как гром среди ясного неба. Она в ужасе оглядела свои мокрые после ванны волосы, простой домашний халат, расхохоталась и быстро побежала наверх. Возможно, она ещё успеет, у неё есть целых 10 минут!
Граф де Пейрак в волнении расхаживал по комнате. Перед глазами до сих пор стояли личики его детей. В ушах звучал их заразительный смех. Кантор! Вот, как назвала Анжелика второго ребёнка. Нет, не правильно. Он назвал! Анжелика выполнила его последнюю просьбу. Теперь он знает, что у него двое сыновей, двое прекрасных мальчиков. И она! Как они восхитительно смотрелись вместе. Как нежно она прижимала их к себе, как будто успела очень соскучиться… Он вспомнил, как в кабинете у министра она показалась ему безразличной, бесстрастной. Теперь же перед ним возник другой образ, так разительно отличающийся от первого. Она выглядела счастливой, когда обнимала их… Их, но не его. Ах, как бы ему хотелось быть сейчас там, вместе с ними. Но что-то мешало. Какое-то чувство неловкости. То ли момент был уже утерян, то ли ещё не наступил. И присутствие этого компаньона…
В раздумьях он спустился вниз, в библиотеку. Проходя мимо стройных рядов книг, он потихоньку обретал спокойствие. Всё будет, всё… не надо спешить. Книги, которыми недавно пользовались, были сложены отдельно. Он заинтересованно взглянул на них и заинтересовался ещё больше, прочитав, что одна из них — труды Галилея.
***
В светлом зале был накрыт пышный стол. Были зажжены все свечи, ярко горел камин. От блюд шёл сводящий с ума аромат. Путь из детской до стола Кантор, как обычно, проехал на Анжелике, Флоримон, весело болтая, шёл рядом. Ровно в 18.00 все были в сборе. Все расселись, Анжелика усадила детей рядом
— Мы всегда обедаем и ужинаем вместе, надеюсь, это вас не стеснит?
— Что Вы, сударыня! У Вас прелестные мальчики.
— Благодарю, сеньор Висконти.
— А позвольте спросить, сколько им лет? — вопрос задал итальянец, но намного больше ответ интересовал лже-испанца.
— Мне 6, — ответил звонкий голосок Флоримона.
— А Кантору только исполнилось 4, — закончила Анжелика.
— А почему такое странное имя?
Анжелика улыбнулась, но ответила уклончиво:
— В больнице мне тоже сказали, что оно не христианское…
Обед подходил к концу, детей уже увела Барба. За окном становилось всё темнее, а в уютной комнате всё так же пылал камин, создавая приятную атмосферу. Подкрепившись сытным ужином и хорошим вином, Анжелика и её гости начинали ощущать, как спадает напряжение этого дня. Граф сидел совсем рядом с Анжеликой, она смотрела на его руки, и ей грезилось что-то невероятно прекрасное. Она не понимала, почему именно эти руки будят в ней такие мечты, может, дело в блеске перстней, излучающих сказочное сияние…Жоффрей заговорил тихим голосом:
— Это самый уютный дом в мире, сударыня. Здесь всё как в ожившей сказке. Прекрасные маленькие скульптуры, старинная мебель, хрустальная посуда, роскошный камин… волшебная фея, которая сейчас сидит рядом.
Анжелика вздрогнула, но не посмела посмотреть на человека, говорящего эти слова. Они проникали в самую душу, наполняя её необычным трепетом.
— Да, да, отменный дом, настоящий дворец! — оживился итальянец. — Как давно вы живёте здесь, мадам?
— Несколько месяцев…
— Даа, прекрасный дом… а значит, раньше здесь был другой хозяин?
— Да, был, — тихо отвечала Анжелика.
— Так вот почему я заметил сбитые изображения. Я так и подумал, что это были гербы. Вы решили…
Это предположение отозвалось мучительной болью во всём её существе.
— Нет! Это было уничтожено до меня, — с необычайным волнением воскликнула молодая женщина, а Жоффрей облегчённо вздохнул.
Правда, Анжелика тотчас же пожалела о своей несдержанности, услышав:
— Ну тогда ничего не понимаю. — Захмелевший итальянец неприятно растягивал слова, — Вы не уничтожали гербы, до вас тут бы другой хозяин, и он уничтожил свои гербы?
— Возможно, мадам имела в виду, что до неё здесь был не один хозяин, — пришёл на выручку граф.
Анжелика благодарно улыбнулась в ответ и встала из-за стола.
— Господа, мы можем перейти в гостиную, чтобы слуги здесь всё убрали. Или же можете идти отдыхать в ваши апартаменты, как пожелаете.
— Мы пойдём в гостиную! — преувеличенно бодро сказал сеньор Висконти, хватаясь за спинку стула, чтобы встать.
Ограждая мадам Моренс от своего пьяного товарища, граф предложил ей руку. Она не раздумывая, приняла, и пара прошла в гостиную, а за ними так некстати ковылял этот несчастный.
Устроившись в кресле, некоторое время Анжелика смотрела на потрескивающие поленья в камине, а граф — на неё. Он думал, что вечно можно смотреть не только на огонь и воду, но и на эту женщину. Она казалась изменчивой, как море, и тёплой, как свет от очага. На Анжелике было синее бархатное платье. Оно нежно оттеняло её светлую кожу. Волосы были забраны в незатейливую причёску, никаких украшений она не надела. Граф гадал: почему? А всё было очень просто, она не успела подобрать к платью соответствующее колье, а к нему кольца и серьги. И решила, что лучше идти так, чем выглядеть богато, но безвкусно. Ведь вы-то помните, что у неё было всего 10 минут…
— Сударыня, я воспользовался Вашим разрешением и провёл некоторое время в библиотеке.
— Да? И каковы Ваши впечатления?
— Меня удивила одна странность…
— Какая же? — Анжелика заинтересованно взглянула на него и поразилась тому выражению, с которым он смотрел на неё. Его глаза горели каким-то странным огнём, в них отражалось пламя горящего камина и ещё что-то неуловимо пронзительное.
— Я нашёл у Вас книгу о трудах Галилея.
Молодую женщину вдруг охватила беспричинная слабость, слабым голосом она пыталась бороться с этим наваждением
— Да… и что вы увидели странного?
— То, что её недавно читали, я видел закладки, пометки… Не ошибусь ли я, предположив, что именно Вы читали эту книгу?
Он так проницательно смотрел на неё, как будто видел насквозь. Ей ничего не оставалось, как признать это, кивнув головой. Она не могла понять, почему такой простой вопрос поверг её в это мучительное состояние. Но ещё хуже стало, когда он спросил:
— И… чем же она Вас заинтересовала? Что Вы… поняли?
Ей вдруг захотелось плакать. Слёзы сами стали наворачиваться на глаза, но она усилием воли прогнала их. И тогда они как будто приняли другую форму, вырвавшись настойчивым желанием поговорить об этом. Впервые… поговорить с тем, кто может услышать.
— Я читала её… потому что мне приятно было думать о нем…
— О ком?
— О… Галилео Галилее… О его взглядах, о том, что он разделял гелиоцентрическую теорию Коперника… а потом коленопреклонённый, в белой рубахе… — мысли Анжелики путались, она уже не понимала, о ком говорит, о древнем учёном или о своём личном горе.
— Что… в белой рубахе? — прервал затянувшееся молчание напряжённый глухой голос.
Анжелика попыталась прийти в себя и отделить жизнеописание Галилея от того кошмара, который случился четыре года назад:
— В белой рубахе… стоял перед судом и отрекался от своего учения…
Ей вдруг стало нестерпимо душно, присутствие этого необычного человека странным образом переворачивало душу, давило. Она тихо, будто в изнеможении, прислонилась головой к спинке кресла.
Граф озабоченно всматривался в её побледневшее лицо. Он не сразу понял, что она потеряла сознание. Он хотел крикнуть, чтобы его товарищ приоткрыл окно, но увидев, что тот мирно спит на топчане, решил не будить его. Взяв её голову в свои руки, он стал нежно массировать виски. В его загорелых руках эта головка казалась необыкновенно хрупкой, как будто выточенной из прозрачного камня. Тревожно всматриваясь в её утомлённые черты, он искал первые признаки пробуждения спящей красавицы. И вот дыхание стало глубже, она открыла глаза. Поддавшись неописуемой нежности, он привлёк её к себе, но она вдруг резко отпрянула. Удивление придало ей силы вырваться из его объятий.
— Что вы, сеньор… Я… я, наверно, устала, не знаю, что на меня нашло. Доброй ночи.
С этими словами она поспешно вышла из комнаты.
Оказавшись в своей спальне, она прислонилась лбом к холодному стеклу. В висках стучало, голова горела, на талии она ещё ощущала властные руки своего гостя. Она открыла окно, и прохладный ветер ворвался в комнату, охлаждая её разгорячённое воображение. Анжелика медленно начала снимать платье. Она радовалась, что выбрала именно это, так как могла сама раздеться без помощи служанки. Надев ночную сорочку, она упала на кровать, но сон не шёл к ней. Так, в полудрёме прошло около часа. В доме всё стихло. Из открытого окна доносился слабый ветерок. Смирившись с бессонницей, женщина занимала себя тем, что ловила губами каждую струйку этого ночного бриза, жадно вдыхала свежий воздух, пахнущий травой и дождём.
Тут тишину прорезал тихий жалобный стон. Анжелика быстро вскочила и подбежала к окну. Стон повторился. Наклонив голову, она всматривалась в темноту. Затем осторожно окликнула, и ей тут же ответил знакомый голос
— Мадам… мадам, это я, Флико…
— Флико?? Что с тобой?
— Я ранен, госпожа, спасите… спа…
Анжелика мгновенно накинула на себя домашний халат и побежала вниз. С трудом открыв тяжёлую дверь, она бросилась в сад на поиски своего слуги. Через пару минут она уже втаскивала слабо повинующееся тело в дом. Уложив мальчика на кушетку, она быстро ощупывала его, чтобы найти рану и думала, кого позвать на помощь.
К её удивлению дверь детской осторожно приоткрылась и появилась головка Флоримона.
— Что случилось, мамочка? Что с Флико?
— Фло, дружок, ты же у меня самый смелый, правда?
— Да, мамочка…
— Тогда беги сейчас обратно в детскую, разбуди Барбу и скажи, чтобы срочно пришла, а сам оставайся там, рядом с братиком, и ничего не бойся, хорошо?
— Хорошо, я понял, мамочка.
За этой сценой наблюдал граф. Привлечённый громким стуком, он спустился вниз и услышал этот краткий спокойный диалог. Он понял, что Анжелика не хотела напугать мальчика, и ей это удалось. Сама же она явно была неспокойна. Граф быстро подошёл к ней.
— А, это Вы…
— Да, что с мальчиком?
— Не знаю, я услышала стоны, он сказал, что ранен. Но я не могу найти, куда…
Вместе они ещё раз тщательно осмотрели его голову, полагая, что самой опасной будет ранение именно в эту часть тела. Затем перешли на туловище. Наконец они увидели кровавые подтёки на рукаве. Быстро разрезав его, оба с облегчением вздохнули, рана оказалась скользящей и не угрожала жизни маленького пациента. Но он потерял много крови и до сих пор ещё не пришёл в себя. Они не заметили, как подошла Барба. Охая, она принесла воды. Анжелика быстро засучила рукава и присела около раненого.
— Дон Армандо, откройте, пожалуйста, нижнюю дверцу, да, да, там… принесите сюда сундучок…
Она быстро извлекала из него бинты, нитки, корпию. Аккуратно промыв водой раненую руку, она начала соединять концы раны редкими стяжками. Флико пришёл в себя и стал стонать. Тогда граф достал где-то вина и заставил мальчика выпить. Теперь он держал его, чтобы облегчить Анжелике задачу.
— Терпи, терпи дружок, — ласково успокаивала раненого женщина, — рана у тебя пустячная, мне ужасно хочется узнать, как ты умудрился её заработать, и где ты шлялся весь день. Но на это ты ответишь потом. Сейчас тебе не надо говорить.
— Я был уверен, что уже умер…
— Значит, сейчас ты начал жить заново…
— Как это так?
— А вот так… — Анжелика ободряюще улыбнулась, — Один человек… давно… сказал: “не верьте, что жизнь одна — жизней много”. Так что… у тебя есть все шансы стать, наконец, порядочным человеком.
Жоффрей изучающе смотрел на неё:
— И у Вас, мадам, тоже было много жизней? — вопреки своему смыслу это не звучало, как шутка.
— Всё возможно.
— И, наверно, среди них есть такая, в которую хотелось бы вернуться?
— А почему Вы думаете, что мне не нравится эта? — она с вызовом вскинула голову.
— А Вам нравится?
Анжелика отвернулась, не зная, что сказать. Закончив бинтовать слугу, она поискала глазами кого-нибудь, кто бы отнёс его наверх.
— Здесь тебе нельзя оставаться, тут довольно прохладно. Я позову Жана, он нам поможет.
Её остановил голос гостя:
— Глупости. Чем же я не подхожу для того, чтобы отнести мальчика?
Мягко отклонив её протест, он легко поднял раненого на руки. Анжелика пошла рядом, показывая дорогу. Они уложили его на подушки, укрыли. Никогда ещё мелкий воришка не спал на такой мягкой перине. Никогда в жизни его не укладывали так заботливо, как сегодня это делали граф и графиня…
Они вышли из комнаты и остановились в коридоре
— Месье, очень признательная Вам за помощь…
— Не стоит, мадам, я только рад помочь Вам.
Анжелика только сейчас поняла, как она выглядит. Халат развязался, сквозь него просвечивает ночная сорочка, волосы совсем растрепались. Поспешно извинившись, она убежала в свою комнату.