Кабинет короля Франции — это сердце Версаля. Сколько посетителей замирало от переизбытка различных ощущений, таких как страх, радость, гнев, когда входили сюда. Но все же преобладающим чувством было чувство почтительного восхищения перед величием монарха.
Сегодня после долгого отсутствия в кабинет вошли маркиз дю Плесси — маршал Франции, друг короля и его жена, маркиза дю Плесси — придворная дама и консул Кандии. Они пришли сюда впервые после похорон сына, который умер этой зимой в замке дю Плесси от острого воспаления. Они поклонились королю и по его приглашению сели напротив монарха:
— Примите мои соболезнования маршал, и вы, мадам. Смерть крестника для меня большое горе,— супруги кивнули; монарх уже официально проложил:
— Государству нужна ваша помощь, маркиза. Вы, как консул, отправитесь вместе с мужем на Крит, где необходимо ваше личное присутствие. Чуть позже вам все подробно разъяснит господин Кольбер, — строго и вместе с тем величественно добавил король.
Анжелику сильно удивил подобный приказ, но, ни сказав ни слова, женщина повиновалась его воле. Опала — вот что это такое, неожиданно пришло ей в голову, и впервые она сильно испугалась за мужа. Король сказал, обращаясь к Анжелике:
— Оставьте нас наедине, мадам.
Когда мужчины остались одни, Людовик продолжил дружеским тоном:
— Филипп, у меня есть поручение и для вас. По прибытии на Крит вы начнете собирать информацию о пирате по имени Рескатор — кто он, где родился, чем конкретно занимается и все остальное. Этот человек — вне закона и враг Французской короны, помните об этом, — закончил давать инструкции король. — Отправляйтесь немедленно, — добавил он, когда Филипп уже взялся за ручку двери.
Придя к себе в отель, маркиз немедленно дал распоряжение слугам собирать вещи. Вскоре маркиз и маркиза дю Плесси покинули Париж и направились в Марсель. Там их ждала галера, которая должна была по приказу короля доставить мсье и мадам дю Плесси на остров Крит. Они взошли на борт “Сен-Жермен”, которым командовал бравый капитан дю Мон. Войдя в их каюту, Анжелика сразу же стала приводить себя в порядок после долгой и утомительной дороги — надела чистое платье зеленого цвета, к нему в тон серьги и ожерелье, красиво причесалась и тут же почувствовала себя лучше. Стоило ей закончить, как в каюту вошел её муж маршал и, судя по выражению его лица, он был далеко не в лучшем расположении духа.
— Что-то случилось, дорогой? – полюбопытствовала молодая женщина, внимательно смотря ему в глаза, надеясь узнать причину его негодования.
— Проклятый капитан! Он только что мне сказал, что мы не можем сегодня отплыть! — в ярости Филипп, как тигр в клетке, метался по каюте.
— Почему, он объяснил?— поинтересовалась женщина, сохраняя . — Зачем так нервничать, у нас ведь не назначен конкретный срок приезда… Или назначен?— сердце ей сжала неясная тревога, причину которой она не могла себе объяснить. Глубоко вздохнув, маршал взял себя в руки:
— Мы здесь простоим дня два, не больше, а это само по себе опоздание и нарушение воли короля, — Филипп перестал ходить по каюте, сел рядом с женой в кресло, нахмурился и замолчал. Анжелика пожала плечами и, больше не произнеся ни слова, пошла обедать.
Через несколько дней галера отплыла к месту своего назначения на остров Крит. В ночь перед отплытием Филипп не мог уснуть — ему не давало покоя его недавнее открытие, сделанное невольно. Однажды вечером, проходя мимо покоев жены, он услышал, как она тихо плачет:
— Ах, Жоффрей, Жоффрей, зачем ты меня оставил одну, почему не забрал с собой? Почему?!
Он застыл, как громом пораженный. Кто он этот загадочный Жоффрей, по которому так тоскует его жена? Сердце мужчины охватило пламя дикой, жестокой ревности, которое его напугало своей силой. Неужели он влюблен в собственную жену? Нет, нет и еще раз нет, это невозможно — она его унизила, растоптала его гордость, оскорбила, а он еще должен её любить? В тот момент волна привычной злобы нахлынула на него, и он с трудом сдержал себя.
Снова заглянув в комнату супруги, он заметил, что, встав с кровати, она нервно ходит по комнате, не прекращая горько и безудержно плакать. После увиденного ему стало как-то не по себе от мысли о том, что какой-то Жоффрей, о котором он в первый раз слышал, занимал столь большое место в жизни и мыслях его жены. И уколы ревности стали терзать его сердце с каждым днём все сильней и сильней. Именно тогда ему открылась, правда — он её любит, очень сильно любит.
Смерть Шарля-Анри сильно опечалила Филиппа, Анжелика же впала в депрессию. Ко всем и всему она была безразлична. Эта своеобразная ссылка на Крит была попыткой короля помочь ей справится со своим горем, отвлечь мысли женщины на дела консульства, снова вернуть ее к жизни.
Этот день Анжелика провела на палубе корабля, беседуя с галантным капитаном обо всем на свете:
— Расскажите мне, пожалуйста, о море, о его легендах и чудесах,— с очаровательной улыбкой на прекрасных губах попросила женщина слегка смущенного такой просьбой капитана.
Он поклонился:
— Я польщен таким интересом, мадам, но что вы хотите услышать? — и тут его озарило: Рескатор! Он расскажет ей о Рескаторе!
Запасшись воздухом, Жак дю Мон с таинственной улыбкой на губах и мистическим огоньком в глазах сказал:
— Вот что я вам расскажу вам, сударыня, — моряк посмотрел ей в глаза. — На Средиземном море есть один загадочный человек: одет он всегда в черное, на лице у него глухая кожаная маска, а зовут его Рескатор — это гроза Средиземноморья, он сказочно богат, но кто он и откуда — никто не знает. По происхождению, говорят, он испанец, — небольшое количество вина развязало капитану язык.
Сделав еще один глоток восхитительного (по его уверениям) бордо, он лукаво улыбнулся и продолжал, указав пальцем на морскую гладь:
— Смотрите вон туда, мадам, — Анжелика посмотрела в указанном направлении, но ничего, кроме воды, там не увидела.
С недоумением пожав плечами, она вопросительно посмотрела в глаза дю Мона:
— Что вы там видите, маркиза? — снова спросил её моряк.
— Ничего. Ровным счетом ничего я там не вижу! — воскликнула маркиза, которой всё это немного наскучило.
Капитан воскликнул:
— На этом месте столько кораблей потонуло, что его можно назвать морским кладбищем. Сколько же королевских галер потопил этот ренегат! — при последних словах он грозно потряс кулаком в воздухе, а потом продолжил уже более мирно:
— Одно можно сказать точно: моряк он превосходный, нашему флоту не помешали бы такие люди, как он, и мы стали бы самой могущественной морской державой! — воскликнул Жак с непритворным восхищением.
Похоже, что он и восхищался пиратом, и ненавидел одновременно. Маркизу вдруг передернуло от сильного гнева:
— Как вы можете восхищаться убийцей, сударь! Вы знаете, что он убил моего сына, потопив галеру герцога де Вивонна, на которой мальчик находился в качестве пажа?— воскликнула женщина горько.
Капитану стало немного не по себе, он смущенно проговорил:
— Простите меня, мадам, я не знал… И я не хотел причинить вам боль своим рассказом, только развлечь…
Моряк не знал, как загладить свою ошибку. Взяв себя в руки, она тихо сказала:
— Прошу вас, продолжайте, — Анжелика корила себя за несдержанность и резкость суждений.
— Его корабль похож на призрак, и команда его состоит из призраков. Еще говорят, что он появляется внезапно из густых клубов тумана. А маску он носит потому, что у него отрезан нос! — с таинственным видом закончил мужчина.
Отрезанный нос! Женщина поморщилась от отвращения.
Вернувшись в каюту, она заметила, что Филипп задумчиво смотрит в одну точку и шепчет какое-то имя, которое она не могла разобрать. Он обернулся к ней, и сурово спросил:
— Где вы были, мадам? — в холодных, как сталь, глазах промелькнула недобрая искорка.
— На палубе, беседовала с нашим капитаном! — проговорила Анжелика, недоумевая, чем же так рассержен Филипп.
— Вы ведете себя, как деревенщина. Вы — дворянка, а унижаете себя беседой с простолюдином! Ну а чего еще можно ждать от шоколадницы! — обречённым тоном закончил Филипп.
— Мой род такой же благородный, как и ваш, не смейте оскорблять меня! — запальчиво воскликнула молодая женщина.
— Да что вы говорите! — саркастически проговорил маршал. — Тогда соизвольте объяснить мне, отчего же вы занялись торговлей шоколадом?
Он со злорадством наблюдал за тем, как на её прекрасном лице разливается то горячий румянец, то холодная бледность. Гордая по своей натуре, Анжелика не любила откровенничать ни с кем. Но как она может признаться Филиппу, что смерть ее первого мужа вынудила ее заняться торговлей, что у нее не было другой возможности выбраться из нищеты? Нахмурившись, она сердито отрезала:
— Я не обязана перед вами открывать душу, как перед священником на исповеди. Могу только сказать, что меня к этому подтолкнули жизненные обстоятельства.
Она развернулась, чтобы уйти, но услышала:
— А у ваших обстоятельств есть конкретное имя, Мадам Шоколад?— иронический тон вопроса и та жестокая насмешка, с которой он произнес это “мадам шоколад”, разозлили её и заставили обернуться:
— Прекратите, слышите, прекратите называть, меня этим прозвищем, я вам запрещаю! — сердито сказала она, пытаясь испепелить его зеленым огнем своих глаз.
— А почему это вас обижает? Это же правда, — наивно распахнув глаза, спросил Филипп, развалившись в мягком кресле своей каюты. Анжелика села напротив него, пытаясь овладеть собой.
Пока жена успокаивалась, муж налил себе ещё бокал красного вина и, отпив немного, посмотрел на нее поверх хрустального бокала:
— Что ты хочешь от меня услышать, Филипп? — нетерпеливо и немного устало спросила Анжелика, желая как можно скорее отделаться от него.
— Скажи мне только одно: кто такой Жоффрей? Твой любовник? — он заметил, как она сразу побелела как одна из тех мраморных статуй, что украшают Версаль.
— Откуда ты знаешь о нем? — взволнованно и немного заикаясь, спросила молодая женщина.
— Слышал, как ты о нем говорила с Молином в Плесси, — мгновенно соврал Филипп.
На бледном от волнения лице маркизы отразилось удивление, смешанное с долей недоумения — она не помнила, чтобы говорила с управляющим о своем покойном супруге, графе де Пейраке.
— Я не могу вам об этом ничего сказать, — непреклонно покачала она головой. — Да и зачем вам это?
— Я хочу отказаться от Флоримона, — заявил Филипп ошеломленной супруге.
— То есть как это — «отказаться от Флоримона»? — спросила Анжелика, не скрывая своего удивления.
Филипп пояснил, делая глоток вина:
— После смерти нашего с вами сына я пришел к мнению, что пасынок неизвестно от кого не должен позорить славный род моих предков. Ваш сын — возмутитель спокойствия и у меня уже было много проблем из-за его несдержанности и отвратительного поведения. Кроме того, мне интересно — кто его отец?! Тоже лавочник, подобный вам?
Собравшись с духом, женщина тихо, но твердо сказала:
— Вы можете спокойно отказаться от моего сына, но имя его отца я вам никогда не скажу, никогда!
Она ушла в спальню и заперлась там от дальнейших атак своего изверга — супруга с голубыми, как весеннее небо, глазами. Его тактика была ей понятна — он хочет выведать все об отце её мальчика, чтобы выставить её в невыгодном свете перед королем и придворными, и потребовать у монарха расторжения брака по причине бездетности супругов. Мерзкий Филипп, как же он ей отвратителен! Мысли ее стали путаться, и она погрузилась в тяжелый сон, не приносящий облегчения.
Но долго поспать ей не удалось. Проснувшись посреди ночи, словно от толчка, она оглянулась вокруг испуганным взглядом и, ничего подозрительного не обнаружив, снова опустилась на кружевные подушки, вытирая холодный пот, который градом катился по ее бледному прекрасному лицу, тыльной стороной ладони. Кошмары, снова эти кошмары! Они преследовали ее по ночам с тех пор, как Жоффрей оставил её одну.
Сев на кровати, женщина обняла себя руками за плечи и тихо прошептала в темноту ночи:
— Жоффрей, мой родной, мой обожаемый Жоффрей, где ты? Когда ты вернёшься ко мне? Когда же?! — ответа не последовало, как не последовало и никакого другого звука из той зловещей, как ей казалось, темноты ночи.
До самого утра ей не удалось уснуть из-за кошмаров, мучавших её. Остаток ночи женщина предавалась воспоминаниям о нем. Вот он выходит на пыльную дорогу, чтобы встретить свою юную невесту. Вот они вместе стоят перед алтарем; вот он надевает ей на шею ожерелье из брильянтов; она видит перед собой племянника архиепископа, пронзенного шпагой графа; перед её взором их комната в домике на Гаронне, где она стала его женой; а вот маленький замок в Беарне, где она родила Флоримона… Все эти воспоминания роем кружились вокруг нее и не давали уснуть. А ещё голос, его прекрасный голос, чудесное мягкое бельканто, которое она помнила лучше всего. Боль, и еще нежность, смешанную с сильной тоской, вызывали эти воспоминания — её постоянные спутники на протяжении долгих лет вдовства. Жоффрей — это все, что было хорошего в её жизни.
Нельзя же в самом деле назвать хорошей жизнь с Филиппом, человеком, который ненавидит тебя, презирает и мечтает от тебя избавиться. Смерть единственного сына озлобила его и бросила тень на саму Анжелику — ведь Филипп считал её виновной в смерти их ребенка.
С первыми лучами утреннего солнца Анжелика встала с постели и решила одеться. Подойдя к сундуку с платьями, она выбрала платье цвета моря с кружевной отделкой и отрытыми плечами, которое дополнила серебряными украшениями с топазами. Осмотрев себя в зеркале, женщина нашла себя вполне привлекательной и вышла из каюты.
На палубе она наткнулась на Филиппа, который угрюмо смотрел на простирающийся впереди горизонт и упорно её не замечал.
— Доброе утро, Филипп, как вам спалось?
— Вполне сносно, мадам, — в своей обычной холодной манере ответил кузен.
— Отчего сегодня вы опять недовольны?— спросила его жена.
— Отчего же — я всем доволен! И этой ссылкой на край света, и кораблем, который может в любой момент може подвергнуться нападению пиратов, и смертью сына… У меня все прекрасно! — сердито воскликнул Филипп, сверля Анжелику негодующим взглядом.
— Неужели вы думаете, что это я виновна в том, что король отправил меня консулом на Крит?!— в праведном гневе спросила женщина.
— Да, черт возьми! — не выдержал Филипп. — Это вы погубили меня своим бесстыдным поведением и дерзостью! Благодаря вам я впал в немилость, благодаря вам, мадам, я опозорен. Скоро все будут говорить: “Маршал в ссылке на Крите вместе со своей красавицей женой, ах, как жаль!” — со смесью гнева и сарказма закончил маркиз дю Плесси, повернулся на каблуках и гордо ушел, оставив Анжелику пылать от бессильного гнева.
Несносный старший кузен Филипп! Как же ей сложно с ним жить, а ведь она могла быть счастливой с Жоффреем и их детьми, но его казнь перечеркнула все мечты и надежды на счастье. С тех пор прошло так много лет, а боль все сильнее и неумолимей; укоры совести беспощадны. Когда она смотрела на Шарля — Анри, она видела в нем символ собственного предательства в отношении Жоффрея де Пейрака. Такая борьба прошлого с настоящим сводила её с ума, лишала измученную и усталую душу и без того непрочного равновесия.
Филипп тщательно скрывал от жены, что влюблен в нее, а причиной всему было это чертово пари между ними, о котором ему было горько и стыдно вспоминать. Когда же он так сильно влюбился в нее?
В спальне Анжелика тихо сидела в своем кресле и грустно смотрела на портрет маленького Шарля-Анри. Медленно приблизившись к ней, муж тихим, до дрожи пронизывающим голосом сказал или, скорее, прошипел ей в ухо:
— По прибытии на Крит я начну готовить развод.
— Вы не посмеете со мной развестись! — вскрикнула прекрасная маркиза, гневно сверкая зелеными глазами.
— Еще как посмею! — тон Плесси был холодным и жестоким, как и его характер.
— Как? На каких основаниях вы со мной разведетесь?
— Как на каких основаниях? Наш сын умер и это дает мне шанс избавиться от неверной мне супруги.
— О чем вы говорите, Филипп? У вас, наверно, жар? — жена заботливо коснулась гладкого лба своего мужа маленькой холодной ручкой.
— Мне противна ваша забота! Не смейте прикасаться ко мне! — яростно вскричал маршал, резко отстраняясь от нее.
Шли дни. Море было очень спокойно, а ветерок ласково трепал волосы молодой женщины, которая, стоя на палубе и словно не замечая бортовой качки, печально смотрела на горизонт, простиравшийся перед ней. Едва начавшийся день обещал быть очень красивым и полным волнительных для нее впечатлений, о чем Анжелика ещё даже не догадывалась.
Внезапно мирное настроение маркизы дю Плесси прервал какой-то шум на палубе. Капитан, донельзя взволнованный, бегал, как сумасшедший, раздавая спешно и очень громко какие-то приказы. Заинтересованная всем происходящим, женщина поспешила к дю Мону для того, чтобы всё у него выведать.
— Сударь, могу я знать, что здесь происходит? — немного недовольным тоном спросила красавица.
— Ах, ничего серьезного!
— Тогда почему тогда шум на корабле поднялся? — рассерженно спросила молодая маркиза.
Приняв очень важный вид и приосанившись, капитан немного брезгливым тоном ответил:
— Марсовой сегодня утром заметил на горизонте судно без флага, вот отчего тревога.
— И чего мы должны ожидать от неизвестного нам судна? Посмеет ли оно напасть на галеру самого короля Франции? — с удивлением спросила мадам дю Плесси.
— Ничего конкретного не могу вам сказать, мадам.
— Что случилось? — произнес голос маршала за её спиной.
— Сегодня утром неподалеку видели корабль без флага. Капитан полагает, что это пираты, — равнодушным тоном сказала Анжелика, пытаясь скрыть свою тревогу.
— На случай атаки на борту достаточно оружия? — спросил Филипп, уводя капитана от молодой женщины.
Дальше она ничего не слышала, так как Филипп очень далеко увел дю Мона от нее, видимо, желая обсудить что-то очень важное, или даже секретное. Галеру окутал легкое облако молочного тумана, пронизанного лучами солнца, сквозь который проступили очертания корабля, быстро плывущего им навстречу с явно с недобрыми намерениями.
Анжелика поспешно поднялась на капитанский мостик, где уже был её муж, помощник капитана Пьер, и сам капитан дю Мон. Вся троица живо обсуждала неожиданную атаку:
— Этот Рескатор не остановится ни перед чем! Сколько таких же галер, как моя красавица, он отправил в дар богу морей!
— Надо готовиться к бою. Слышите, как радуются рабы на веслах?
— Что мне делать, Филипп? — в ужасе вскликнула Анжелика, испуганно глядя в холодные голубые глаза своего супруга.
— Идите в свою каюту и оставайтесь там, — тоном командира изрек Филипп.
Женщина поспешила выполнить приказ мужа и почти бегом отправилась к себе. Её чувства были в полном беспорядке, её одолевал сильный страх перед неизвестным будущим. Филипп, оставшись на палубе, стал, отдавать приказы солдатам готовится к бою. От всех этих подготовок на галере поднялся настоящий переполох: солдаты метались в поисках оружия, занимали свои места согласно протоколу, матросы метались по палубе и вантам, канониры готовили пушки.